Венедикт Ерофеев: посторонний

Аннотация

Персонаж Веничка близко знаком читателю – и русскому, и зарубежному, – чего нельзя сказать про самого создателя поэмы "Москва – Петушки". Олег Лекманов, Михаил Свердлов и Илья Симановский – авторы первой биографии Венедикта Ерофеева (1938–1990), опираясь на множество собранных ими свидетельств современников, документов и воспоминаний, пытаются отделить правду от мифов, нарисовать портрет человека, стремившегося к абсолютной свободе и в прозе, и в жизни. Параллельно истории жизни Венедикта в книге разворачивается "биография" Венички – подробный анализ его путешествия из Москвы в Петушки, запечатленного в поэме. В книге представлены ранее не публиковавшиеся фотографии и материалы из личных архивов семьи и друзей Венедикта Ерофеева., Персонаж Веничка близко знаком читателю— ирусскому, изарубежному,— чего нельзя сказать про самого создателя поэмы «Москва— Петушки»., Олег Лекманов, Михаил Свердлов иИлья Симановский— авторы первой биографии Венедикта Ерофеева (1938–1990), опираясь намножество собранных ими свидетельств современников, документы ивоспоминания, пытаются отделить правду отмифов, нарисовать портрет человека, стремившегося кабсолютной свободе ивпрозе, ивжизни., Параллельно истории жизни Венедикта вкниге разворачивается «биография» Венички— подробный анализ его путешествия изМосквы вПетушки, запечатленного впоэме., Вкниге представлены ранее непубликовавшиеся фотографии иматериалы изличных архивов семьи идрузей Венедикта Ерофеева., Олег Андершанович Лекманов (род.в1967)— филолог, доктор филологических наук, профессор школы филологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ. Автор более 650 опубликованных исследований, среди которых монографии: «Книга обакмеизме идругие работы» (2000); «Влабиринтах романа-загадки. Комментарий кроману В.П.Катаева „Алмазный мой венец“» (2004) (всоавторстве сМ.Котовой, при участии Л.Видгофа); «Mandelstam» (2010); «Сергей Есенин. Биография» (2011) (всоавторстве сМ.Свердловым); «Поэты игазеты. Очерки» (2013); «Русская поэзия в1913году» (2014); «Осип Мандельштам: ворованный воздух. Биография» (2016); «„Ликует форвард набегу...“. Футбол врусской исоветской поэзии 1910–1950годов» (2016) (всоавторстве сА.Акмальдиновой иМ.Свердловым); «Самое главное: орусской литературеХХ века» (2017) идр., Михаил Игоревич Свердлов (род.в1966)— критик илитературовед, кандидат филологических наук, доцент школы филологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ. Автор книг «Статьи изаметки ошкольной литературе» (всоавторстве сО.Лекмановым; 2001), «Потусторону добра изла. Алексей Толстой: отБуратино доПетра» (2004), «Почему умерла Катерина? „Гроза“: вчера исегодня» (2005), «Сергей Есенин. Биография» (2011) (всоавторстве сО.Лекмановым) имножества учебников-хрестоматий позарубежной литературе для школ игимназий (всоавторстве сИ.Шайтановым). Публикует статьи вжурналах «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Новый мир» идр., Илья Григорьевич Симановский (род.в1981)— физик, преподаватель, кандидат физико-математических наук. Выступал научным консультантом документального фильма «Гении излодеи. Отто Ган. Оставшийся честным» (2013), публиковался влитературных журналах: Toronto Slavic Quarterly, «Бельские просторы», «Ликбез», «Прочтение» идр. Автор предисловия ксборнику документальной автобиографической прозы Л.С.Разумовского «Нас время учило...» (2016). Занимается оцифровкой литературных архивов, сотрудничает сНекоммерческой электронной библиотекой «ImWerden»., «Младшего сына мама назвала необычно— Венедикт,— вспоминала самая старшая сестра Ерофеева, Тамара Гущина. — Это имя ейдавно нравилось ибыло связано своспоминаниями молодости: рядом сихселом было большое имение помещика Ерофеева, укоторого сына звали Венедиктом. Может, Венедикт исам посебе ейнравился, были какие-нибудь романтические воспоминания— незнаю. Номама имывсе— семья, родственники— называли его неВеня, аВена, потому что Веня, как мама объясняла, это уменьшительное отВениамина. Вена был всеобщим любимцем: тихий, кроткий, худенький мальчик». «Вена (мытак его звали всемье) своим именем очень был доволен»., «Веня был веселый. Худшее, что онмог сказать очеловеке: „Совершенно безулыбчивый“— вспоминает Марк Гринберг. —Асам онкак-то замечательно улыбался. Слово „веселый“, надо, конечно, уточнить. Онбыл совсем неизтех, кто вобществе сыплет анекдотами, хотя вполне мог ценить это вдругих... Нет, внем было прекрасное сочетание готовности видеть смешное, улыбаться. Оннетак ужмного смеялся— скорее именно улыбался, нокакбы награни смеха. Меня эта улыбка завораживала, почти набессознательном уровне, этого непередать. Какой-то явней чувствовал особый знак внутренней музыкальности»., «Легендарную историю обуниверситетском пьянстве Ерофеева сослов „кого-то изВениных однокурсников“ пересказала всвоих воспоминаниях Наталья Логинова: „Напервом курсе Венедикт Ерофеев стал чемпионом „выпивки“ (непомню, как был обозначен врассказе этот титул). Происходило это вЛенинской аудитории, рядом скафедрой, ставился стол, накотором были кастрюля свареной картошкой, банка скилькой, хлеб ибутылки сводкой. Скаждой стороны стола садился представитель какого-то факультета. Мне запомнились историк, математик иотфилологов— Венедикт Ерофеев. Зрители, ониже иболельщики, располагались амфитеатром. Погонгу участники соревнования выпивали постакану водки, после чего закусывали иначинали беседовать назаданную тему. Через некоторое время гонг повторялся, как ивсе остальное, ипостепенно участники начинали отваливаться. Ивот остались математик иВеня. Нопосле очередного стакана кто-то изболельщиков очень бурно приветствовал математика, тот обернулся иупал состула. Итак Веничка остался один застолом как Чемпион, хотя тоже был „под завязку““», «Сколько онпил— видит бог, это был способ поддержания себя толи внапряжении, толи врасслаблении— неодурманивающий наркотик, аподкрепление <...> Оннешел, глядя внебо. Онвидел границу, через которую переступал, когда другие останавливались». <...> Через три года после ухода изуниверситета Ерофеев взаписной книжке сочувственно процитирует высказывание Фридриха Ницше: «Я— человек, <...> который ищет инаходит все свое счастье впостепенном, скаждым днем все более полном духовном освобождении. Возможно даже, что ябольше хочу быть человеком духовно свободным, чем могу бытьим». Кэтой цитате онсделает приписку: «Незаменимо». «Было внем эдакое ницшеанство, скорее всего, книжного происхождения, усвоенное как маска, тоже впорядке игры, ноона, так сказать, приросла»,— вспоминает оЕрофееве Людмила Евдокимова. Аороли алкоголя всвоей жизни онсам в1966 году высказался взаписной книжке так: «Кто создал наше тело? Природа. Онаже иразрушает его каждый день. Кто выпестовал наш дух? —Алкоголь выпестовал наш дух, итакже разрушает иживит его, итакже постоянно»., «Невино инебабы сгубили молодость мою. Ноподмосковные электропоезда еесгубили»,— отметил Ерофеев взаписной книжке 1973года. «Лет восемь или десять мыжили вжелезнодорожных тупиках,— лишь самую малость сгущая краски, рассказывал овторой половине 1960-х— начале 1970-х годов итогдашнем быте Ерофеева иего компании один изееучастников, Игорь Авдиев. —Мысадились вэлектричку иехали постарому любимому маршруту, доПетушков. Апотом последний поезд загоняли втупик, итам, втупиках, приходилось ночевать»., Упоминание про «стопку книг» натумбочке Ерофеева— это деталь характерная ивесьма значимая. Гдебы оннижил, вкакихбы трудных условиях ниоказывался, его всегда сопровождало множество книг. «УЕрофеева была удивительная способность русского человека ксамообразованию, тоесть— способность без учителей начитать огромное количество материала,— рассказывает Алексей Муравьев. —Ядумаю, что первоначальный разгон унего был такой сильный, что наэтом разгоне онмного чего освоил. Читал онпостоянно». «Ерофеев небыл систематически образованным человеком, однако знал очень много иэтим знанием неподавлял. Цену себе знал, нодержался снепоказной скромностью»,— вспоминает Николай Котрелев. «Чаще всего, когда все были налекциях, ончитал лежа. Ивсе свои знания онприобретал именно так— самоподготовкой изапойным чтением»,— рассказывает Виктор Евсеев. «Онвсю жизнь читал, читал очень много,— свидетельствовал Владимир Муравьев. —Мог месяцами просиживать вИсторической библиотеке, авосприимчивость унего была великолепная». «Унего были большие амбарные тетради, вкоторые онзаписывалто, что ему было неизвестно ичто онхотелбы узнать, например, списки композиторов, музыку которых онеще неслушал»,— рассказывает пианист Януш Гжелёнзка., «Онбез показухи любил классическую музыку,— рассказывает Виктор Куллэ. —Сней уВенечки были свои, абсолютно интимные отношения. Скажем, если яслышал унего Сибелиуса, это значило, что Веня вдепрессухе. Музыка нанего оказывала прямо-таки наркотическое воздействие. Онполучал отнее гораздо больше кайфа, чем отводки. Людей, которые так слушали музыку, ябольше неприпомню. Пожалуй, сходно чувствовала музыку Наталья Трауберг». «Как-то онменя спрашивает: „Акакие увас есть пластинки?“— вспоминает Алексей Муравьев. —Яему притащил пластинки. Онстал ихперебирать, именя поразило, насколько онхорошо все это знал. Особенно подробно онзнал русскую симфоническую музыку, наслух отличал разные исполнения». «Шостакович, Сибелиус, Малер»— так Ерофеев определил тройку любимых композиторов винтервью Олегу Осетинскому"., «Некоторые мемуаристы удивляются той почти нескрываемой нежности, которую обычно неслишком сентиментальный Ерофеев проявлял поотношению кмаленьким детям. «Веня <...> подержал наруках моего сына, обласкав его своим „отличным карапузом“»,— вспоминает художник Александр Лазаревич. «Онлюбил сдетками играть. Например, дети все время его почему-то выбирали играть в„ручеек“,— говорит Вячеслав Улитин. —Онсними такой большой, высокий, аиграл в„ручеек“»., «...Всегда была ощутима некая нестыковка, суверенность, отсутствие вприсутствии,— пишет Анатолий Иванов. —Словно какой-то незримый экран находился меж ним иокружающими, даже самыми близкими ипреданными. Спорить сним было бесполезно иненужно. Просто выдавал очередную порцию саркастических ипарадоксальных формулировок. Неубеждал, ненавязывал своего мнения. Просто знал истину, зримую лишь ему, пребывающему вином измерении <...> Никогда оннебыл ясен. Нивблизи, ни— тем более— издалече»., Лекманов иСимановский— лучшие литературные биографы вРоссии, почитайте ихработы оМандельштаме или Николае Олейникове. Нотут они превзошли сами себя. «Ерофеев» едет сразу подвум путям, рассказывая биографию реального Венедикта Ерофеева ивымышленного Венички изпоэмы. Вконце пути сойдутся ипоезда столкнутся, наблюдать заэтой катастрофой горестно иувлекательно., Snob.ru